Анатолий Москвин: "Кладбищенский" цикл
Еврейские кладбища Нижнего Новгорода
Начинаем наше заочное путешествие по историческим кладбищам Нижнего Новгорода. Сегодня наш путь начнётся с улицы Белинского, которая раньше называлась Напольной и долгое время являлась границей старого Нижнего. Впервые контур этой магистрали появляется на плане города 1839 года. За ней располагались общественные выгонные земли – проще говоря, пастухи гоняли туда скот. Тут же настроили частных кирпичных заводов: на отшибе, ведь по тем временам это было очень огнеопасное производство. В 1866 году вплотную к Петропавловскому и Лютеранскому кладбищам приставили лесные склады. Неподалёку от них в середине XIX века образовалось старое еврейское кладбище. Теперь от него осталось одно лишь воспоминание.
Одним из главных преступлений христианства перед человечеством, как считаю я, является тот дух ненависти и нетерпимости, которым церковь – католическая в большей, православная и протестантская в меньшей мере – дышала по отношению к евреям, обвинив их в не совсем корректном поведении во время известных событий первых десятилетий нашей эры. Вплоть до конца позапрошлого века официальное имя этой нации было «жиды» (в украинском языке и по сей день так). Недаром демократы, противоставляя себя православным обскурантам, укоряли их:
«Не братства вами дух владеет, / А демон рабства и вражды:
Для всех евреи суть евреи, / Для вас евреи суть жиды».
Екатерининская, а потом александровская и николаевская государственная политика была однозначно направлена на всяческое притеснение евреев, попавших в состав Российского государства в основном в придачу к мирно отошедшим к нам при разделах Польши восточноевропейским территориям. Православная церковь как огня боялась распространения еврейского влияния на остальное население страны, поэтому было придумано держать «малых сих» в большой резервации: были очерчены области, где евреям разрешалось проживать: она получили название «черты оседлости».
Бюрократическая империя связывала быт и самоуправление евреев всяческими запретами и указами, ограничивала еврейские суды и школы, забирала еврейских мальчиков в армию в качестве кантонистов. Лишь в конце 1850-х – начале 1860-х годов вне черты оседлости было разрешено проживать евреям – купцам первой гильдии, выпускникам высших учебных заведений и ремесленникам, а также бывшим николаевским солдатам и их потомкам. В результате этого послабления образовываются еврейские общины в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани и некоторых других крупных городах.
По данным книги Б.М.Пудалова «Евреи в Нижнем Новгороде» (вышла в 1998 году), в нижегородских архивных делах первые упоминания о евреях относятся к 1820-м годам, когда власти разрешили им временно приезжать в великорусские губернии по торговым делам – без прав поселяться здесь надолго. В 1822 году на ярмарку в село Богородское Горбатовского уезда (ныне г. Богородск) приехали могилёвские мещане, хорошо говорившие по-русски. Помимо закупки кож эти еврейчики смутили ум местного крестьянина Василия Ивановича Горохова, убедив его из Библии, что Иисус Христос – никакой не мессия и даже отдалённо не похож на спасителя, а настоящего мессию ещё ждать да ждать. Горохов всерьёз задумался о том, чтобы бросить православие и перейти в иудаизм. Как только об этом стало известно церковным властям, гостей-пропагандистов тотчас же выслали назад в Белоруссию, а доморощенным богоискателем вплотную занялись батюшки-катехизаторы. На память потомству о тех далёких событиях остался том уголовного дела.
Постепенно в город, обзаведшийся собственной Ярмаркой, просачивались беженцы 1812 года, всевозможные бродяги, колодники, торговцы, проезжие авантюристы, многие из которых действовали под личиной поляков или литовцев, под вымышленными именами. Когда всё сразу стало можно, в городе образовалась небольшая еврейская община во главе с раввином Ицкой Подиско (умер в 1901 г.). Примерно тем же периодом можно датировать и появление в городе старого еврейского кладбища. Неутомимый исследователь истории нижегородского еврейства Липа Грузман в своей книге «Еврейские тетради» приводит его точнейший адрес: под фундаментами домов № 45 и 47 по улице Белинского. Б.М.Пудалов приводит адрес немного по-другому: «в районе современных улиц Генкиной и Ломоносова, у перекрёстка улиц, где теперь фабрика «Чайка», ближе к оврагу».
Видимо, попервоначалу оно представляло собою клочок неблагоустроенной земли с холмиками без крестов – как известно, иудеи этот символ не очень жалуют. Из архивных бумаг мы знаем, что в 1876 году оно впервые за свою историю было благоустроено стараниями первого казённого раввина Нижнего Новгорода, которого звали Борух Заходер. В 1905 году этот человек тоже попал туда – больше было некуда. В 1884 году туда из Канавина были привезены для захоронения истерзанные тела жертв единственного в истории Нижнего еврейского погрома, статью о котором наша газета опубликовала в мае 2006 года. В том же 1884 году состоялось первое моление в новопостроенной нижегородской синагоге.
Евреи Нижнего Новгорода конца XIX века жили обособленно от русских, и было их, надо думать, немного. Больше не разрешали: каждую Ярмарку полиция проверяла бумаги на разрешение приехать и торговать у всех попадавших в её поле зрения евреев – и если у кого-либо они оказывались не в порядке, таких торговцев безжалостно высылали из города, с опубликованием этого факта в газетах. Не брезговала полиция и ночными облавами-проверками, и тщательным рассмотрением кляуз православных соседей на невесть как просочившихся в город евреев. Видимо, здорово боялись власти, что в довершение к старообрядцам под влиянием иудейской пропаганды в городе возникнут ещё и стихийные кружки «жидовствующих» (т.е. отвергающих отдельные христианские догматы, заменяя их еврейским взглядом на богословские вопросы). Такое на Руси один раз уже было, в средние века: сталинская историческая наука, боясь самого слова «жидовствующие», представляла это идеологическое движение под именем «московско-новгородской ереси». Чтобы не нарваться на полицейский окрик, на лишнюю проверку небескорыстного городового, члены общины старались держаться в тени, никак не выдавая своего присутствия на страницах газет. Не было принято у них и печатать и некрологи. Первому еврею, о котором мы имеем точное упоминание, что он был похоронен на своём моноконфессиональном кладбище, фамилия была Минкин, и скончался он в 1895 году. Первым «еврейским» некрологом Нижнего было сообщение о кончине через два года крупного по тем временам коммерсанта Григория Абрамовича Поляка.
За первые два десятилетия ХХ века мне удалось собрать около полусотни некрологов нижегородских евреев, большинство из которых не содержат никакой информации о заслугах и статусе покойного, кроме семейного: муж, брат, жена, сын такого-то. Довольно много среди них гимназистов, причём не все они скончались собственной смертью. Видимо, среди еврейского бомонда тогдашнего Нижнего было принято давать детям неплохое образование. В 1917-1918 годах на Еврейском кладбище погребаются тела многочисленных евреев-беженцев из западной губернии, в частности, из той же Могилёвской, которые бежали сюда от наступающего воинства кайзера. Из более-менее видных евреев назовём кончины раввина Блюмштейна (ум. в 1902 г.), владельца аптеки Абрама Призанта (ум. в 1912 г.), преподавателя музыки в Дворянском институте Вольфа Кожевникова (ум. в 1913 г.), основателя первой частной лечебницы Ефима Сыркина (ум. в 1916 г.), инженера-механика Бориса Бернштейна (ум. в 1919 г.), врачей Марка Евнина и Семёна Надельмана, скончавшихся в 1919 г. на борьбе с эпидемией тифа. Как самых замечательных евреев можно назвать родителей Якова Свердлова – мастера по изготовлению печатей Мовшу Израилевича и его супругу Гиту-Лею. Для русских они соответственно были Михаилом и Елизаветой. И ещё – типографского наборщика Израиля Моисеевича Пинуса, убитого черносотенцами в июле 1905 года: у нас в городе тоже были своеобразные «июльские дни».
На рубеже веков, чтобы не возить трупы на лодочке через Оку, для проживавших в Заречной части города было открыто ещё одно еврейское кладбище в Канавине: единственным его следом является некролог некоей Фрейды Годы Каган из газеты 1916 года, где указано, что похороны должны были состояться на «Канавинском еврейском кладбище». Мне лично кажется, что имелся в виду еврейский сектор на Канавинском Напольном кладбище, но это не доказано.
Как явствует из изучения старой прессы, захоронения на Еврейском кладбище на Белинке проводились примерно до конца 1920-х годов. Когда-то там даже, в условиях острейшего жилищного кризиса, жили и живые люди – так, в № 227 «Коммуны» за 1924 г. пропечатано о налёте бандитов на жилище некоего Израиля Яблика, домом которому в условиях жесточайшего квартирного кризиса было еврейское кладбище. Хочется думать, что всё-таки обитал он на первом этаже, а не на минус первом. Трогательное единение живых и мёртвых вообще в традициях наших земляков – читатель уже знает, что чуть ли не до хрущёвских времён при Крестовоздвиженском кладбище ютились монашки, и вскоре узнает, что на Старообрядческом – настоящем Бугровском – кладбище в старину гнездилась целая община приверженцев этой веры, всерьёз готовившаяся к свержению советской власти.
В «год великого перелома» советская власть впервые положила глаз на полубесхозные, ввиду большой убыли населения за революционные и послереволюционные годы, кладбища. Были у иудеев склепы или нет – история умалчивает. Мне лично кажется, что нет: их религия делает упор на соблюдение многочисленных мелочных предписаний при захоронении тела – зато когда еврей захоронен, по нему только изредка нужно приходить читать «кадиш» – заупокойную молитву – и больше он ничего не потребует. Попробуйте найти в Ветхом Завете упоминания о загробном мире, рае, аде или о чём-нибудь подобном. Не найдёте, даже при желании. Даже за деньги, и то не найдёте. Позднейшая литература разъясняла, что веровавшие иудеи после смерти якобы попадают в Шеол, в место, где совершенно ничего нет – и там постепенно растворяются в божественной пустоте. Иллюзией бессмертия иудаизм, как мы видим, не страдает – эту штуку философы изобрели уже в позднейшие времена.
Еврейское и Лютеранское кладбища в 1920-е годы оказались в центре района жилой застройки и угрожающе придвинулись к жилищам живых, навлекая на себя газетные перуны коммунистических журналистов. В 1929 году, перед началом массового сбора покойницкого металлолома, власти предложили населению перерегистрировать могилы, чтобы выяснить, кто из наследников старорежимных богатеев ещё остался жив, кого, в принципе, можно было бы посадить или «пощупать» обыском. Собрание для «граждан, имеющих могилы родственников» на еврейском кладбище, было назначено на 26 мая в час дня, причём оно начиналось с шутовской фразы «Граждане евреи!», набранной в газете жирным шрифтом. Предыдущее собрание евреев было в 6 часов вечера 15 января 1928 г. и было посвящено вопросу срочного ремонта разобранного на дрова кладбищенского забора.
В 1930-е годы, когда для атеистической власти не стало «ни иудея, ни эллина», нижегородских евреев хоронили вперемешку с русскими мертвецами в Нагорной части на «Бугровском» кладбище по улице Пушкина, в Заречной части – на кладбище «Красная Этна», основанном в 1934 году. В 1938 году, в связи с переполнением «Бугровского», было открыто муниципальное кладбище «Марьина Роща», где для приверженцев иудаизма отвели свой отдельный сектор – и даже построили свою особую сторожку, отличную от православной, на входе.
В военную пору, как представляется, население ограничивалось деревянными крестами и временными памятниками, а года с 1947-го начинается массовое производство надгробий и отдельных элементов к ним уже из современных строительных материалов, в т.ч. гранита и мрамора. Недостаток наличности население научилось тогда компенсировать повальным воровством памятников с дореволюционных кладбищ, сопровождавшимся сошлифовыванием и замазыванием всего лишнего, о чём мы уже писали. До 1937 года случаи подобного переиспользования «барских» памятников были единичны - видимо, тогда вывозить бесхозные монументы в утиль позволялось лишь государству. В 1939-1949 гг. в Нижнем Новгороде кражи стали массовыми, и именно среди евреев. В результате старый сектор еврейского кладбища на «Марьиной роще» буквально заставлен сотнями таких дореволюционных гранитных и мраморных надгробий, на которых всё русское и всё православное истреблено под корень. Мастера-шлифовщики сороковых либо соскребали всю ставшую ненужной надпись, оставляя после себя шероховатый прямоугольник или квадрат, нанося новые данные на полированный бок старого монумента – либо изощрялись во вписывании новых данных в межстрочные пространства уничтожаемых старых. Шли в ход и виньетки, и всевозможные украшения, и цветочки с завитками, и каббалистические крючки – в это время в Горьком существовала целая мастерская, если не сеть мастерских, обслуживавшая воров чужих памятников, в первую очередь почему-то евреев (на русских секторах даже 1940-х годов, даже на «Марьиной роще», с 1938 года сделавшейся главным кладбищем захоронения умиравших горожан, таких памятников мало). Промышляло этим население исключительно Нагорной части города – в Сормове, на Автозаводе и на «Красной Этне», бывших тогда далёкими задворками, подобных художеств практически нет.
Обеспечив тогдашнее еврейское население квартирами для загробной жизни, советская власть с чистым сердцем могла снести намозолившее глаза старое еврейское кладбище на Белинке. Это было сделано в 1951 году, желающим перезахоронить прахи предложено было это сделать своими силами и на свой счёт. На то, что иудаизм считает любые манипуляции с прахами или с костями страшнейшим грехом, напрямую запрещённым Торой, никто не посмотрел. Кто хотел, перекопали кости родных на «Марьину Рощу» - кто этого не сделал, на месте могил их близких прошли землекопы (экскаваторов ещё не было) и вырыли котлованы под фундамент. Куда дели полуистлевшие еврейские кости – неизвестно, думаю, что на свалку. Так что жители домов № 45 и 47 по улице Белинского могут быть спокойны – герань на их подоконниках не завянет: все останки начисто ликвидированы; живите и радуйтесь.
В деле безудержного сноса еврейских древностей наши родные большевики перещеголяли даже фашистов. Передо мной статья из берлинского журнала “ NBI ” № 44-1988. Называется «Доброе место». Стоит в Берлине, в микрорайоне Вайссензее, старое еврейское кладбище. Гитлер его снести не успел, слишком большое, и времени ему не хватило. Оставшиеся без родных могилы, - пишет журнал, – требуют приложения комсомольских рук. Не в плане мародёрства или вандализма – а несколько в другом аспекте. Ведь во всей ГДР после Холокоста осталось меньше тысячи этнических евреев – кому о чужих могилах заботиться ? А это, кстати, крупнейшее еврейское кладбище Европы (115 тысяч «посадочных мест», 42 гектара), и сохранёно оно должно быть, подчёркивает журнал, в память о погибших в печах Освенцима.
Впервые пришли туда немецкие комсомольцы в 1965 году – и с тех пор ходят ежегодно. Убирали кустарниковые заросли, чистили щёткой и мылом древние камни. Представители синагоги проводят обзорные экскурсии. А с 1967 г. над кладбищем взял шефство хемницкий политех. «Раньше мы понимали ужас Холокоста лишь умом, - рассказывали студенты, - а теперь ещё и сердцем». «Это – прекрасная прививка от возможности повторения погромов в грядущем», - объясняли в комитете комсомола.
Продолжается разрушение бывшего Еврейского кладбища, следы от которого остались лишь на пожелтевших планах и в воспоминаниях стариков, и поныне: около трикотажной фабрика в 1995 году строили очередную девятиэтажку, и из котлована выкопали множество костей и черепов. Вы думаете, куда их дели?! Ах, лучше не спрашивайте…
Теперь еврейских секторов у нас в городе четыре: на «Марьиной роще», на «Красной Этне» и на Румянцевском кладбище. Все они давным-давно переполнились и закрыты. Новых не открывают – по моим наблюдениям, евреев после 1990 года хоронят вперемешку с православными, заменяя на типовых табличках шестиконечный крест на шестилучёвую «звезду Давида». Раньше, при советской власти, еврейские сектора были самыми благоустроенными – эти люди имели достаточно средств, чтобы заказывать своим близким красивые и нестандартные памятники. Году в 1995-м ситуация переломилась до в корне наоборот: теперь еврейские сектора самые загаженные, заваленные листьями и ветками, заросшие деревьями и кустами. Людей там почти не встретишь, подзахоронения почти не производятся и убираться на могилах некому – как в Берлине: большая часть представителей этой нации, осознававших себя евреями, выехали ещё при Ельцине. Вместо посетителей на еврейский сектор захаживают хулиганы: в июне 2000 года, когда проход со стороны гаражей ещё не был намертво заварен железными решётками, на «Красную Этну» повадилась местная молодёжь, как потом выяснилось, по дороге на купанье и с купанья. От нечего делать недоумки изгилялись над «смешными» нерусскими фамилиями, а затем принялись валить памятники, отчего некоторые из них падали на цветочницы и разбивались. Это продолжалось около недели, покуда всё это безобразие не заметили кладбищенские землекопы: ведь обычные посетители на еврейский сектор никогда не заходят… Что тут началось! Нас показали не только по местному телевидению, но и по Первому каналу, и даже по телевидению Израиля. В город посыпались звонки: что там у вас?!
Милиция тотчас же заняла засаду на входе на «еврейскую» дорожку – но сделала это крайне неумело: их спрятанную в кустах машину было видно от самого входа. Участковые добились большего: поскольку в погромах принимали участие почти все подростки посёлка, особой тайны из этого не делалось – все участники «купательной» акции вскоре были выявлены и выловлены. Судить малолеток было нельзя, и порешили на том, что их родители скинулись и в рекордные сроки привели все могилы в порядок, присобачив цементом отколотые куски на прежнее место. Так это всё пребывает и доныне.
На рассвете ельцинской эры там же, на еврейском секторе «Красной Этны» другие, видимо, недоумки, завели моду 20 апреля, в день рождения бесноватого фюрера, развлекаться на еврейском кладбище, оставляя после себя кострища и свастики. С ними тогда удалось справиться тоже сравнительно быстро – на одну ночь выставлялись милицейские засады, которые доходчиво объясняли малолеткам, какие срока у нас предусмотрены за разжигание национальной розни. Я лично гулял по этому кладбищу с детства, и ни одной свастики там никогда не видел. Беседу же милиции с молодёжью я сам лично наблюдал в апреле 1995 года, схоронившись за куст.
Больше в области специальных еврейских секторов на кладбищах нигде нет, кроме крохотного участка в городе Дзержинске, где после 1990 года никто своих родных не хоронит. Во всех прочих географических точках современные еврейские могилы, особенно если они дисперсно раскиданы промеж русских, ничем, кроме фамилий, не отличимы от последних. По вышеуказанным причинам старые еврейские памятники у нас в области не сохранились, новые же весьма колоритны и интересны. Дело в том, что на надгробных памятниках 1940-1960-х годов родные старались продублировать данные на погребённых на еврейском языке; видимо, тогда он ещё не окончательно вышел из употребления; затем это делать перестали. Или же перевелись мастера, способные правильно и без ошибок изобразить семитские буквицы. Когда я был студентом, эти загадочные надписи настолько заинтриговали меня, я быстро выучил еврейский алфавит – это совсем несложно, всего около 30 букв – и ходил по кладбищу, наслаждался, дешифровывал восточные знаки.
Оказалось, что фамилии евреи пишут на языке идиш, где что как пишется, то так и читается. Имена же и отчества – на языке иврит, где большинство гласных на письме опускается, а звучание согласных сильно разнится. Например, «Лев Моисеевич» будет по-еврейски «Лейб бар Мойше», а с сокращениями это будет написано: «Лб бр Мше». Если кому интересно, походите по «Красной Этне» и примените своё знание еврейской азбуки для конкретного дела: студенты Лингвистического университета, это прикол для вас.
Для прочих любителей кладбищенских прогулок, «готов», ведьм, сатанистов и приверженцев культа Сета сообщаю точную развединформацию. Еврейский сектор «Марьиной Рощи» интересен для некротуриста абсолютно всем – старинными мраморными и гранитными экс-православными монументами, занятными фамилиями, обилием выдающихся в первой половине ХХ века нижегородцев, преимущественно врачей. Обратите внимание на деревянную сторожку: рядом с ней должна висеть копилка с надписью «Цдака» (милостыня). Слазьте рукой, проверьте, сколько там денег. Для остальных шепну на ушко: их там нет. Обратите внимание на техники семитского сбивания православной символики, на национальную специфику (орнаментика и пр.). Найдите могилку 14-летней Натальи Дмитриевны Бирман – дочери владельца крупной мебельной фирмы и местного политика, погибшей в конце августа 2000 года. Наша газета писала о тех событиях – перед началом учебного года супруги Бирман с двумя дочерями поехали с собственным шофёром в Москву за покупками. На обратном пути шофёр в темноте, на скользкой дороге, не справился с управлением – и в результате из двух сестёр Бирман в живых осталась одна. Если не жалко, поставьте на мраморное надгробие женские туфельки: по городу ходит легенда, что девушку по каким-то нам непонятным религиозным соображениям похоронили босой, и с тех пор по ночам она в виде призрака ходит по ночам по кладбищу и жалобно плачет, изрезав нежные девичьи ножки в кровь о битые бутылки. Ей многократно ставили эти самые туфельки, но призрак не уходит… Здесь же вы сможете лицезреть установленный в 1995 году на средства еврейской общины скромный памятник евреям – жертвам Холокоста и сталинских репрессий.
«Изюминками» еврейского сектора на «Красной Этне» являются уже упоминавшийся нами памятник врачу Идельсону, надгробие какого-то пожилого еврея с символикой «пальцы веером», хорошо видный с центральной дорожки, и бюст Сонечки Чапрак, скончавшейся в 1987 году студентки-дочери главы еврейской общины нашего города Эдуарда Чапрака. Знающие люди объяснили мне, что «пальцы веером» – это благословение, которым потомки Аарона по окончании молебна благословляют свою паству. Делать так имеют право далеко не все, а лишь лица, имеющие безукоризненную, уходящую на тысячелетия в глубь веков генеалогию. Один из них навеки упокоился на «Красной Этне». Это уже не городская легенда, а научный факт - парочку подобных я видел в Москве.
Бюст Софьи Чапрак, изваянный из мрамора на профессиональном уровне, установлен на гранитную колонну. Для советского времени, когда всё это было сделано, он казался немыслимо красив и оригинален – аналогов ему нет в Нижнем и до сих пор. Видимо, семейство Чапрак как-то оказалось причастно к традициям оформления кладбищ нашей северной столицы, где такие бюсты попадаются десятками (не исключено, что часть их похищена с дореволюционных дворянских могил).
Еврейский сектор загородного Румянцевского кладбища, где, по-видимому, хоронили рядовых «совков», ничего особого из себя не представляет – кроме, опять-таки, одной могилы 1995 года, где захоронена девочка-подросток, погибшая от ожирения. Эта могилка расположена в глубине квартала и является самой благоустроенной: она выложена плитками, рядом поставлена скамеечка. Первые годы после захоронения безутешные родные буквально заваливали насыпь игрушками, а в последующие годы одну за одной приносили и сажали на лавочку кукол, не поленившись шить им шубки – чтобы куклам не было холодно. Они же взяли себе за обыкновение навязывать на соседнюю берёзу цветные шёлковые ленточки, как язычники на Алтае.
Анатолий Москвин