Как Шевчук «конспирировался» от КГБ, а Агузарова бегала от милиции
Джазмен Сергей Летов вспоминает столичную рок-тусовку 80-х
В 80-е годы «правильные» рок-музыканты предпочитали служить дворниками, вахтерами и кочегарами в котельных, в крайнем случае - киномеханиками. Саксофонист Сергей Летов был рокером «неправильным» - трудился на серьезном закрытом предприятии, в московском институте авиационных материалов. При этом умудрялся играть то с одной, то с другой, то с третьей группой, буквально разрываясь между Москвой и Питером. Сергей стал свидетелем расцвета русского рока и драматичных перипетий судеб тогдашних рок-кумиров, многих из которых уже нет в живых...
Как Рембо переименовали в... Рэмбо
- Тогда некоторые рокеры ходили в куртках из черного кожезаменителя, а на лацкан изнутри прикалывали радиодеталь - резистор. Что означало «сопротивление», - рассказывает Сергей. - При встрече отворачивали лацкан и показывали друг другу словно пароль. Придумал это московский рок-деятель Илья Смирнов, и скоро идею подхватили в Питере: Саша Башлачев, музыканты группы "Алиса". Законодателем мод в музыкальном отношении была именно северная столица. К московскому року питерцы относились с насмешкой, считали его устаревшим. Единственным из всех московских коллективов, который у ленинградских музыкантов 80-х вызывал живой интерес, была нововолновая группа «Центр» Василия Шумова (самый известный хит - «Девушки любят летчиков, девушки ждут моряков, девушки игнорируют маменькиных сынков» - Т.К.-С.).
«Центр» Василия Шумова в 1985-1986 годах базировался в ДК имени Курчатова при институте ядерных исследований, где они нередко выступали. Такая легальность была большой редкостью: другие группы играли на «квартирниках» и подпольных концертах, которые часто заканчивались «винтиловом» - приездом милиции. Однажды я играл в каком-то красном уголке концерт с "Доктором”, в котором участвовала со своей группой и Жанна Агузарова. Так посреди выступления нам пришлось все бросить и бежать через черный ход, какими-то переулками выбираться к метро. На моей памяти, власти лишь однажды сами устроили рок-концерт в ДК МАИ - чтобы в Страстную субботу отвлечь молодежь от крестного хода.
Как-то Шумов затеял интересный проект под названием «Рембо». Певцам было предложено исполнить песни на стихи французского поэта Артюра Рембо. Но для того, чтобы Васю не обвинили в излишнем интеллектуализме, он именовал Артюра не по-французски, а... Рэмбо - с ударением на первом слоге.
С Васей я выступал около года. За что, кстати, на меня почему-то осерчал Артемий Троицкий и начал везде критиковать. Это было странно, так как мое выступление с "Аквариумом" на первом фестивале ленинградского рок-клуба он приветствовал. Сам же Василий Шумов ленинградский рок очень не любил. "Боб-Цой-Майк, иностранцы…", - презрительно говорил он.
По мнению Васи, я немодно выглядел: борода, начала появляться лысина. А они все были в белых рубашках, галстучках... По этой же причине меня «забраковала» и Жанна Агузарова. Когда из «Браво» ушел саксофонист, кто-то предложил Жанне меня на эту роль. На что она заявила: «Мне нужен красивый мальчик, чтобы все девочки в зале любили его, как все мальчики в зале любят меня. А Летов некрасивый». Я тогда немного огорчилился, не по сути, а за то, что отвергли в такой форме… Тем более, я совершенно не мечтал играть в «Браво», а пение Жанны иной раз мне сильно резало слух. Дело в том, что многие из рок-певцов тогда не распевались и не владели своим голосом так, как владеют профессионалы. На концертах я часто замечал, что Жанна поет на четверть тона ниже или выше, что казалось мне фальшивым.
Жанна вообще казалась очень безбашенной. Я не буду сильно распространяться про разные факты ее биографии типа паспортов, но вспоминается другой показательный случай. Она обещала приехать на запись «Рембо», но не явилась. Пришлось одному из концептуалистов, братьев-близнецов Мироненко ехать за ней на такси. То ли она себя считала инопланетянкой, то ли попросту не забивала себе голову «лишней» информацией...
Но вернемся к Васе Шумову. С ним мы окончательно расстались из-за «Алисы». В 1986 году в ДК МИИТа состоялся I Московский Рок-Фестиваль. Клавишник "Алисы" в гримерке перед концертом попросил меня сыграть с ними две песни. Ребята из «Алисы» меня успокоили: «Мы тебя знаками подскажем, где вступать». Поскольку я импровизатор, то решил, что справлюсь. Вышел на сцену и...засмотрелся в зал — а он был огромный, на тысячу мест. И, видимо, просмотрел, когда мне подали знак вступать. Мало того, они мне микрофон поставили спереди, и чтобы уловить эти знаки, мне надо было оглядываться назад. Оглядываюсь, оглядываюсь — а знаков нет. Кинчев допел «Мое поколение снова ставит себя под плеть», а я так ничего и не сыграл. Бесславно ухожу со сцены.
Но впереди был еще один выход, и я решил, что "отыграюсь". И когда мне подали знак вступать, я развернулся! Мое ураганное соло на саксофоне длилось три минуты, пять, семь...Музыканты уже не знали, что делать, Кинчев от безысходности пустился в пляс. В общем, это было мое первое и последнее выступление с «Алисой».
И с Васей Шумовым все расстроилось. Он ничего не сказал мне, но с тех пор ни разу не позвонил. Для рокеров была неприемлема моя “всеядность”, ну, то, что я играю с одной группой, с другой. А ведь я джазмен, и для меня совершенно естественно играть с разными группами... Потом Шумов уехал за границу, а когда вернулся, снова возродил группу «Центр». Они и сейчас выступают.
За продажу кассетника упекли в тюрьму
Самой яркой в 80-е годы была московская группа «ДК». Лидером коллектива был Сергей Жариков, впоследствии первый пресс-секретарь Жириновского. Впервые о «ДК» я услышал от модного ныне писателя Владимира Сорокина, с которым в те годы я познакомился у Андрея Монастырского, лидера «Коллективных действий» - группы московских концептуалистов. Он похвалил «ДК», хотя, по его словам, никогда их воочию не видел, только слышал катушечный магнитоальбом - в те времена кассеты еще были диковинкой.
Поэтому, когда осенью 1983 года мне предложили записать партию саксофона на очередной магнитоальбом группы "ДК" , я не очень долго колебался. Гитарист «ДК» Дмитрий Яншин приехал за мной на собственной "Волге" и повез на запись в какой-то московский Дом культуры. Я расчехлил альт-саксофон, бас-кларнет, подошел к басисту Сергею Полянских и поинтересовался, в какой тональности играем первую песню. Полянских удивленно посмотрел на меня и сказал, оторопев, что, вообще-то, в "ля". Когда я отошел к инструментами начал раздуваться, ко мне подошел трубач и тенор-саксофонист Виктор Клемешев: «Слушай, паря, а ты чё, тоже в "ля" хочешь играть?! Ты учти, "ля" - я уже забил, поэл, ты?! Я обычно тут в "ля" играю!» В этот момент Жариков из-за барабанов замахал на нас палочками: «Ну чё вы, в самом деле! Как маленькие! Тональности поделить не могут! Тебе, Сергей, в какой удобнее играть - в си-бемоль? Вот и играй себе в си-бемоль...»
Жариков пытался сделать «ДК» максимально не похожей на рок-группу. Например, в последнем составе "ДК" (1987) я играл на бас-кларнете партию бас-гитары, вместо гитариста у него был балалаечник. Когда Саша Башлачев приехал из Череповца в Москву, Жариков советовал ему создать группу под названием «Третья столица» с составом: баян, бас-кларнет, балалайка или мандолина. И никаких электрогитар. Но Башлачев этому совету не внял...
Записывались мы с «ДК» на каких-то подпольных базах, все время в разных местах — то где-то на Войковской, то на заводе «Динамо» на Автозаводской. Так продолжалось 3-4 года. А под новый год 1987 год Татьяна Диденко (музыковед, одно время участник группы "Центр", Вася Шумов звал ее Большая Берта) договорилась с руководством школы, где учился ее сын, что группа "ДК" приедет инкогнито поиграть на танцах. Туда же она пригласила Дмитрия Александровича Пригова, Сорокина и Монастырского. Андрей явился «законспирированный» - в какой-то кожаной шапке с опущенными ушами, которую не снимал - и все время спрашивал, когда будут "винтить"? Это было первое публичное выступление глубоко законспирированной группы "ДК" с моим участием... Такая деталь: когда я рассказал в Ленинграде во время репетиции "Поп-механики" Борису Гребенщикову о том, что играю с "ДК", то обычно сверхкорректный БГ пришел в негодование, обозвал меня дураком и спросил, как я не могу понять, что это же панки?!
Кстати, когда мы более-менее сблизились с Жариковым, он рассказал мне, что у них только за полтора года до моего пришествия посадили за спекуляцию вокалиста Евгения Морозова. Его вина состояла в том, что он поехал в Черновцы и продал там кассетный магнитофон.
И это была не единственная «посадка» тех лет. В 80-х за решеткой побывали еще два выдающихся музыканта. Это лидер ленинградского джаза Анатолий Вапиров, который в тюрьме организовал оркестр, победивший на конкурсе джазовых тюремных коллективов! Интересно, что пока Вапиров был в заключении, в Англии вышла его пластинка "Sentenced to Silence".
В начале 80-х в андерграундной жизни Москвы был замечен чрезвычайно талантливый пианист Артем Блох - двоюродный брат Сергея Курехина. Его фирменным стилем было неукротимое бешенство за клавиатурой. В кульминации он отбрасывал ногой стул и клавиши инструмента летели брызгами во все стороны! Артем употреблял наркотики, и в начале 1984 года попал в тюрьму, откуда вышел только в 1987-м и эмигрировал в Израиль, где вскоре погиб.
Шевчук отблагодарил спустя 13 лет
В 1985 году я познакомился с замечательным музыкантом Юрием Шевчуком. У Юры и его друзей в Уфе только что вышел интересный альбом «Периферия», который стал очень популярен в Москве, да и по всей России. Эти альбомы выходили тогда на магнитофонных катушках, оформлялись разными черно-белыми фотографиями, но фамилии музыкантов были законспирированы — неприятности с правоохранительными органами никому не были нужны.
Шевчука в Уфе сильно преследовал КГБ. И они с клавишником и соавтором многих песен Володей Сигачевым решили уехать. Юра в Ленинград, Сигачев - в Москву. Но сначала они появились в Москве записать новый альбом «Время». Делалось это на 4-дорожечном катушечном магнитофоне в каком-то доме культуры. Запись не получилась. Оказалось, что разные дорожки оказались записанными в противофазе. Тогда было решено записать отдельно ритм-секцию и клавиши, а солистов писать на квартире у звукорежиссера группы "ДК". Там я познакомился со скрипачем Сергеем Рыженко, который местами замечательно имитировал пение Юры Шевчука, охрипшего от бесконечного множества дублей, которые все время кто-то из нас запарывал.
Но самое неожиданное случилось спустя 13 лет. В Москву приезжает администратор Шевчука и привозит мне... тысячу долларов. Оказалось, что это гонорар за ту самую запись. Я ответил, что деньги мне не нужны, что я не ради денег записывался с ними. Администратор ответил, что запись 1985 года выпустили на CD и что Юра считает, что это мой вклад. Меня до глубины души поразил этот поступок. Вообще, Юра для меня некий образец порядочности, один из лучших людей, которых я когда-либо знал. Он очень требовательный к своей работе, на сцене выкладывается полностью. Простой, прямолинейный, искренний.
Я активно играл в «ДДТ» до 1989 года, ездил в Ленинград поддержать на концертах в рок-клубе. А потом вместо меня появился дядя Миша — Михаил Чернов, мой прекрасный знакомый и намного более опытный музыкант, чем я. Я тогда еще работал в институте авиационных материалов, и не мог ехать с «ДДТ» в месячное турне по Сахалину и Камчатке.
Следующее выступление с «ДДТ» у меня состоялось только через лет через 10, на их юбилейном концерте «20:00». Но «ДДТ» 1985 года и нынешний — это очень разные проекты, как мне представляется. В уфимском «ДДТ» все были равны, каждый музыкант был яркой личностью. А питерский «ДДТ» - это Юра-лидер и его аккомпанирующий состав, который он довольно часто меняет, ну, примерно так же как обстоит сейчас дело с БГ и "Аквариумом". Рок-группы 80-х были действительно группами, а в 90-х они стали коммерческими коллективами, где есть один главный человек - солист, а музыканты подбираются из соображений профессионализма. У рокеров-бунтарей 80-х этого профессионализма не было, зато они фонтанировали идеями, энтузиазмом...