Татьяна Кокина-Славина (Таня Танк)

2010 год <<

Взлеты и падения Плюмбума

За 39 лет Антон Андросов успел дважды разбогатеть и разориться, поработать порнорежиссером и избавиться от алкогольной зависимости.

Внизу см. фотогалерею

Впервые он попал в кино в 12 лет, а знаменитым проснулся в 1986 году, когда на российские экраны вышел фильм Вадима Абдрашитова «Плюмбум, или Опасная игра». В этой картине 15-летний московский школьник Антон Андросов сыграл этакого современного Павлика Морозова, «железного мальчика», одержимого жаждой справедливости, во имя которой он был готов идти по трупам... Сейчас Антону 39 лет, и на данный момент он успел сняться в десятке фильмов, дважды жениться, дважды обрести и потерять прибыльный бизнес, а также пережить алкогольную зависимость. О чем актер рассказывает без всякого стеснения. Сам он уже семь лет как не употребляет, и надеется, что его пример поостережет других...

...Как-то в московскую школу, где учился 10-летний Антон, пришли с «Мосфильма». Но почему-то киношники не увидели леса рук, когда задали вопрос «Кто хочет сниматься в кино?».
И тут я, худой, маленького роста, троечник, встал и сказал: а можно я? - вспоминает Антон Андросов. - Как оказалось меня пригласили на пробы в фильм «Витя Глушаков - друг апачей». Но тогда победил другой мальчик. А я стал пробоваться на другие роли, в другие фильмы - не проходило и месяца, чтобы я не участвовал в очередном кастинге.
Удача Антону улыбнулась лишь через два года - режиссер Елена Чурбакова (впоследствии сняла «Детство Темы» - Т.К.-С.) взяла его на роль беспризорника в свою дипломную работу «Дыб». Видимо, тогда и решилась киносудьба Андросова - играть сначала детей, а затем и взрослых с трудной судьбой.

Целоваться научили на съемочной площадке

- Родители - мама у меня учитель истории, а папа - инженер-холодильщик - сначала не приветствовали мое новое увлечение кино, - рассказывает Антон. - С одной стороны, их можно было понять: у меня с детства была язва желудка, я много болел, часто пропускал школу... И однажды, когда мне позвонили с «Мосфильма», родители втайне от меня сказали, что я не могу сниматься по состоянию здоровья. Когда я об этом узнал, был страшный скандал. И родители «сломались» - не только перестали запрещать, но даже во всем поддерживали.

- Большой был «конкурс» на роль Руслана Чутко - «железного мальчика» Плюмбума?

- Меня отобрали из двух тысяч мальчиков моего возраста.

- В «Плюмбуме» запоминаются две сцены. Первая - когда в замедленном темпе подруга Руслана Соня падает с высоты шестиэтажного дома...

- Эта сцена снималась в трех местах. Все что происходит на крыше – это город Минск. Общие планы доснимали в Москве на Ленинском проспекте. А само падение Сони снималось на «Мосфильме». Это гениальная задумка художника-постановщика Александра Толкачева, который «положил» дом набок. Причем, макет «сталинки» сделали в натуральную величину с малейшими деталями, вплоть до горшков с цветами, занавесок, облицовки и штукатурки. Елена Дмитриева (Соня) «летела» вдоль этого дома на вращающейся тележке, а параллельно, по другим рельсам двигалась камера с лежащем за ней оператором Георгием Рербергом. В кино, на тот момент, такое решение, в таком масштабе, было применено впервые.

- А как снималась сцена, где Соня в скользких туфлях лезет по пожарной лестнице на крышу дома?

- По лестнице забиралась дублерша. Во всех опасных проходах по крыше вместо нас снимались каскадеры. Меня дублировали и в сцене, где герой фильма бросается под машину. Несмотря на то, что этот трюк казался мне довольно простым, в целях безопасности мне не разрешили исполнить его самому.

- И вторая сцена, впечатление о которой неизгладимо - поцелуй с Соней на лавочке. Очень, очень умело... Это был ваш первый подобный опыт?

- Не первый. Но на качество съемки это никак не повлияло - эту сцену переснимали раз двадцать! Для сравнения: все остальные снимались с трех-четырех дублей. А как тщательно репетировали этот поцелуй! Выверялся каждый жест, тонкости реакций, расстояние между мной и Леной, сначала даже - кто кого целует. Все понимали, что если здесь будет допущена какая-то лажа, то никто не поверит и во все остальное. Это очень важно в кино – в каждой сцене не забывать общую идею фильма. И на фильмах Вадима Абдрашитова – это не пустые слова. Ему нужно, чтобы каждый на площадке, до конца понимал его замысел.

- Абдрашитов учил вас, как правильно целоваться?

- Вместе с автором сценария Александром Миндадзе. Потому что у 15-летнего мальчика нет такого опыта, какой есть у взрослого мужчины. Оператор Георгий Рерберг тоже поддерживал крепкими шутками. Но поцелуй был механическим, без любви. Я, как и герой фильма, не любил. Хотя как девушка Лена мне даже нравилась.

- Кстати, где она сейчас?

- Она закончила экономический во ВГИКе, долгое время работала директором фильмов на «Мосфильме». А потом, по-моему, вышла замуж и теперь воспитывает детей.

Топал и плевался на взрослых

- Наверно, после успеха «Плюмбума» вы стали «первым парнем на деревне»?

- Фильм имел большой успех. И я, соответственно, тоже. До «Плюмбума» я был очень средним Никем. В лучшем случае я мог показаться задумчивым странным мальчиком. Сам себя считал маленьким и некрасивым, не пользующимся ни успехом, ни авторитетом. После «Плюмбума» мой престиж в классе явно повысился. Если раньше мне приходилось доказывать, что не верблюд, то теперь меня воспринимали как равного, или даже статусом повыше. Но особенно передо мной никто не трепетал. А за пределами МКД мне чаще говорили, что я жлоб московский.

- Поклонницы в штабеля укладывались?

- Не укладывались точно. Успех в кино слабо повлиял на развитие моей половой жизни. Девушки у меня и до съемок не было, и после «Плюмбума» она не появилась.

- Зато учителя, наверно, ставили «пятерки» автоматом?

- Как ни странно, успеваемость действительно стала лучше. Иногда конечно натягивали оценки, но скорее просто посмотрели на меня незамыленным взглядом. Да и я понимал, что если буду учиться плохо - никакого кино мне не будет. В итоге, восьмой класс я закончил с восемью тройками, а десятый совсем без троек.

- Много заработали на «Плюмбуме»?

- Немного. В те времена взрослый заслуженный актер, играющий главную роль, мог получать и до 60 рублей в день. А детям-актерам платили 120 рублей в месяц, поскольку было ограничение по продолжительности рабочего времени - не более четырех часов в день. На самом же деле работа над фильмом, как любая творческая работа, идет каждый день, с утра до ночи. И так в течение года. Сами съемки шли около четырех месяцев, плюс репетиции, плюс месяц озвучивания фильма. Получилось что-то около 700 рублей. Деньги я отдал родителям.

- У подростка психика еще не «устаканилась», а тут такое испытание славой. Поэтому юным актерам «звездной болезни» избежать практически не удается. Может быть, вы стали исключением?

- Не стал. Но у меня звездная болезнь, когда людям сносит крышу, и они не ведают, что творят, пришлась на детский возраст, после первого фильма. К «Плюмбуму» я ею уже переболел и понимал, что все мои успехи в кино - лишь результат случая и напряженного труда, причем часто не моего. До сих противно за эти мои детские выходки. Я кричал на взрослых, пытался подчинить своей воле второй состав съемочной группы, топал ногами, чуть ли не плевался. Доходило до прилюдных скандалов. При этом я соображал, что истерики лучше закатывать на финальном этапе съемок, чтобы не выгнали.

В «Беспределе» консультировали настоящие зэки

- Антон, почему после школы вы поступили не в театральный вуз, а в МХТИ — химико-технологический институт?

- Все просто. Не хотелось идти в армию. У меня было много предложений в кино, и мне совершенно не хотелось тратить драгоценные два года жизни на службу. Но тогда был такой год, когда в армию забирали почти изо всех ВУЗов. Поэтому, несмотря на то, что я прошел по конкурсу в Щепкинское училище (в мастерскую Виталия Соломина) меня туда, как не отслужившего, не приняли. Пришлось пойти в химико-технологический, где была военная кафедра. Как только ситуация изменилась, я с потерей года перевелся во ВГИК на экономический.

- На экономический? Но зачем?

- Дурак был. Надо было идти на операторский - все же это более творческая работа. Но, во-первых, хотелось денег. К тому времени я уже понял, что деньги - это дополнительная свобода, и этой свободы хотелось все больше и больше, пока не накрыло окончательно. Во-вторых, хотелось понять, почему нас бедных и несчастных артистов так обманывают по деньгам. Заработки в кино никогда не казались мне соответствующими потраченным усилиям. Мною двигало желание понять, что сколько стоит и почему в наших фильмах так мала доля актерских гонораров.

- Ну и как, убедились в том, что актеров обирают? Или, наоборот, оказалось, что им переплачивают?

- И не только актеров, но и режиссеров, и всех остальных! Как правило, людям платят необходимый минимум, меньше которого они просто не будут работать. У нас в основном вся страна так работает. Параллельно с учебой я открыл свою студию, делал телепрограммы, а потом начал работать администратором клипов, рекламных роликов, телевизионных передач.

- То есть, с кино не сложилось?

- Нет, я продолжал сниматься. В фильме «Запомните меня такой» Павла Чухрая у меня запоминающаяся отрицательная роль. Жаль, что некоторые сцены с моим участием не вошли в фильм по цензурным соображениям. Например, где мой герой рисует на стене свастику, а потом исправляет ее на окошко. Большой успех в 1990 году имел и «Беспредел» Игоря Гостева. Четыре месяца мы снимали на реальной «зоне» строгого режима в Тверской области. Каждый день в восемь утра мы, постриженные наголо, заходили на зону и в восемь вечера выходили обратно. Согласился я на такой подвиг не только из-за денег, - к тому времени моя известность уже помогала договориться о сумме. Мне, как и большинству артистов, игравших зеков, просто захотелось попробовать, рискнуть. Прикинуть на себя то, от чего в России опасливо не зарекаются. Конечно на «зоне» стало сразу понятно, что 90 процентов сценария - выдумки. В реальности все страшнее и жестче. Кстати, в качестве массовки были настоящие зэка - правда, правильно себя ведущие.

- Были у вас консультанты из числа зэков?

- Были. Один из них – Виталий Валентинович мог бы стать привилегированным вором, войти в общую систему порабощения, но понял, что ему намного легче и честнее досиживать простым «мужиком».

- Вы вскользь упомянули о своих растущих денежных аппетитах. Удалось сорвать большой куш?

- Удалось. В начале 2000-ых мы снимали документальный фильм о резчике по цветному камню Василии Коноваленко - это в мире современного ювелирного искусства фигура даже более глобальная, чем Фаберже в свое время. И вот американская фирма «Коноваленко Арт» предложила нам представлять в России их интересы. Сначала мы стали устраивать выставки и презентации, потом - продавать ювелирные изделия. И года три дела шли очень хорошо, пока эту отрасль не монополизировало государство.

- Жалеете, что потеряли выгодный бизнес?

- Нет. Но если бы я занялся бизнесом сейчас, то стал бы продавать что-то более нужное всем – сахар, например, или туалетную бумагу.

Нет. Но если бы я занялся бизнесом сейчас, то стал бы продавать что-то более нужное всем – сахар, например, или туалетную бумагу.

- Нашла в Интернете несколько эротических фильмов, снятых режиссером Антоном Андросовым. Однофамилец?

- Нет, это мои работы. Один год был вообще рекордный - мы выпустили 12 DVD, каждый по времени больше часа. В основном, это были публицистические фильмы: о выставке «Эрос-Москва», о «Фестивале эротических искусств» и видеопрограммы с выступлениями артистов ночных клубов. Фильмов, которые можно условно отнести к эротическим всего два: «Русские студентки» и «Игры в порно».

- Вы снимали эротику из любви к искусству, или это была вторая попытка разбогатеть?

- Тогда мне казалось, что на этом можно зарабатывать. На самом деле, руки погреть удалось пару лет, не больше.

- Почему вы ушли из этой ниши?

- Потому что сделал все, что мог. Я понял, что полнометражное эротическое кино стоит не меньше, чем обычные фильмы. А поскольку этот продукт в кинотеатрах не показывается, то и на проценты с проката рассчитывать не приходится. Дело в том, что само понятие «порнография» никак не определено и в российском законодательстве. Приказом Государственного комитета РФ по кинематографии, фильмы, в которых содержится «непристойная, вульгарно-натуралистическая, циничная фиксация сцен полового акта и самоцельная детализированная демонстрация обнажённых гениталий», не допускаются к публичной демонстрации и распространению. И как скажите понять, какие кадры непристойные и циничные, а какие - нет? Это как в случае с Туркменией - они охотно покупают у нас фильмы, но с условием, чтобы все сцены минета были начисто вырезаны, поскольку официально оральный секс для мусульман считается абсолютно неприемлемым.
Желание сделать что-то новое в этом жанре остается и сейчас. Есть сценарии - и современной, и исторической тематики. Но нет средств и нет рынка. И не будет, пока у государства не будет к этому нормального отношения.

- А сейчас как зарабатываете на хлеб с маслом?

- Последние годы занимаюсь документалистикой. Сначала работал как продюсер на чужих многосерийных проектах. Потом стал снимать сам. Есть работы на заказ, а есть и то, что интересно самому – фильмы по истории, археологии, антропологии. Кстати, мне помогает жена. Она историк. Сначала я привлекал ее в свои проекты писать сценарии или консультировать, потом она начала привлекать меня - ставить и снимать исторические реконструкции для Исторического музея. Четыре года назад мы вместе начали работу в научно-исследовательском проекте «Повседневные практики и культурные смыслы городского пространства: Исторический центр Москвы с точки зрения культурной антропологии». Цель проекта - через людей, их воспоминания, впечатления, иллюзии, мифы воссоздать образ давно исчезнувшего жилого района Зарядье, располагавшегося когда то у стен Кремля, на месте полурпзрушенной гостиницы «Россия».
То, чем я занимаюсь в рамках этого проекта, называется визуальной антропологией. Это история, вооруженная камерой. Бывшие жители Зарядья водят нас по разрушенному району, рассказывают о месте и времени, в котором жили. Мы берем интервью, записываем их воспоминания.

- Вредные привычки вас миновали?

- Почему? Я алкоголик. Правда, завязавший. Лет семь уже не пью. А проблемы были серьезные. Очень сильные запои. Никто не верит, но в последний раз я выпил больше двух литров спирта. Остался жив, только потому, что понял, что погибаю и стал есть много круп, чтобы вывести отраву из организма.

- Антон, а почему вы пили?

- Видимо, из-за неразрешимых внутренних противоречий. Я не мог понять, чего больше хочется денег или славы.

- Что дало вам силы остановиться?

- Просто хотелось жить. А в моем случае все было настолько запущено, что дальше была бы только смерть. Обычно физиология сама ставит предел: ты просто не можешь больше пить или курить. А вообще, нужно уметь вовремя признаться самому себе, что ты болен.

- Вы довольны, как сложилась ваша жизнь?

- Негативный опыт бесценен, тем более, полученный на собственной шкуре. Сейчас я жалею о том, что пошел на экономический, примерно так же как и о том, что много времени потратил на выпивку и развлечения. Но думаю, что лет через 20 я буду жалеть о последнем намного больше.

- Вас узнают как Плюмбума?

- Узнают, но значительно реже. Кстати, некоторые меня до сих пор называют Плюмбумом. Долгое время я даже так подписывался - ставил свой автограф, а рядом значок Pb в кружочке.

- Как вы думаете, с актерством покончено?

- Я так не думаю. Может, у меня это получается хуже, чем у других, но желания сниматься у меня не меньше чем лет в 15 или в 10.

Фото Игоря Гневашева, Николая Ежевского и Николая Степанова (все - из архива Антона Андросова)