«Виктор любил меня не как в «Санта-Барбаре...»
Спустя 10 лет после смерти легендарного вратаря его вдова дала откровенное интервью журналисту «НР».
После смерти мужа 20 февраля 1996 года Валентина Дмитриевна Коноваленко дала своеобразный обет молчания. Решила не общаться с журналистами. Больших сил мне стоило убедить ее приподнять завесу тайны над малоизвестными страницами биографии кумира десятков тысяч поклонников спорта, да и не только спорта...
В первую брачную ночь спали на разных квартирах
- Всю нашу жизнь с Виктором я делю на три периода, как в хоккее, - начала издалека Валентина Дмитриевна. - Первые 11 лет – сплошной праздник: разлуки, чемпионаты, турниры, после этого – жаркие встречи, масса подарков. Я тогда для него была и женой, и ребенком. Когда Виктор ушел из большого спорта, начался второй период – он длился лет 17. Это была обычная семейная жизнь людей с невысоким достатком. И третий период – последние 7 лет, когда у Виктора начались серьезные проблемы со здоровьем. Это была и его, и наша с дочерью боль. Без нас он просто не мог обходиться. А мы хотели хоть как-то облегчить его страдания... Сейчас я виню себя за первый период нашей жизни – тогда я недостаточно сильно его любила. Но давайте я расскажу все с самого начала.
...В те годы страна просто жила хоккеем! Тогда, в послевоенные времена, многих мальчишек спорт оторвал от улицы. Виктор рассказывал: свои первые коньки, ржавые, найденные в сарае, он прикручивал к валенкам! Ребята из «Торпедо» были модными парнями. Ходили в светлых ратиновых пальто в рубчик. Их весь Автозавод знал.
- Но и вы, говорят, были одной из самых красивых девочек района...
- Да, так считали многие учителя в нашей школе...К слову сказать, из нашей компании мне три человека сразу после школы предложения сделали. Виктор был старше меня на четыре года. Он говорил, что присмотрел меня, когда я училась в восьмом классе. И решил: она будет моей женой.
С моей стороны влюбленности вообще не было, даже когда я замуж выходила. Но знаете, что мне в нем понравилось? Он никогда не приставал. Целовал меня только в щечку – на прощание. И тут же убегал.
Когда Виктор сделал мне предложение, я задала ему глупый вопрос: «А ты меня любишь?». Он сказал: «Я тебя очень люблю». Он мне всего два раза в жизни это сказал – тогда и перед смертью. Я задала еще один глупый вопрос: «За что?». «Откуда я знаю, за что? - сказал Виктор. - Люблю и все». А 15 апреля 1961 года он уволок мой паспорт.
- Как это – уволок?
- Очень просто. Утро. Я сплю. Звонок. Он с другом, «Быстрее давай свой паспорт». Я отдала, и они убежали. Через неделю нас зарегистрировали. А потом я пошла на завод во вторую смену. Вечером посидели у Виктора, отметили. И я... собралась домой. Витя предложил: «Оставайся, ты же моя жена». А я ему: «Нет, только после настоящей свадьбы».
По хозяйству я почти ничего не умела. Мама Виктора меня многому научила. У него была дюжина белых рубашек. А как их гладить – не знала, у нас ведь в семье мужчин не было. А он всегда ходил в рубашечке. Не так, как сейчас ходят – по улице в тренировочных костюмах. Муж он был некапризный. Всегда был всем доволен. Очень любил украинский борщ, кукурузу, раков, крабов, Хотя пиво никогда не пил. А мне из каждой поездки привозил халву.
Когда дома играл гимн, вся семья вставала
- У вас не было обиды, что вот, мол, вышла замуж, а муж постоянно в разъездах?
- Разлуки продолжались дольше, чем мы жили вместе. Но расставания даже как-то обостряли наши чувства. Да и забот у меня было много: дочка в 1962 году родилась, я работала, потом поступила учиться на юридический. Перешла работать в пищеторг. Так тут и осела. Сейчас я юрист и кадровик.
- Уже в первый год брака у вас появился «Москвич». Спортсмены тогда хорошо зарабатывали?
- Да, нет, жили они небогато – на зарплату, как все. Только в сборной несколько лет им платили стипендию 300 рублей. А здесь, в «Торпедо», у него была зарплата 185 рублей. Ну, премию рублей 18-20 подбрасывали. Правда, им выплачивали «олимпийские» - 2 тысячи рублей. Мы как-то ночевали у Фирсовых, и Надя мне говорит: «Я купила Толе несколько костюмов, вот двух тысяч и нет».
- И вы, наверное, тоже одевались как с картинки?
- Да, Виктор меня баловал. Я лет семь сама себе ничего не покупала – он мне все привозил из-за границы: от нижнего белья до туфель. И ни разу не ошибся! Знал все размеры.
- И вещи были стильные, со вкусом?
- Ну какие в те времена вкусы! Он мне привез из Франции три костюма и сапоги-чулки, которых тогда ни у кого здесь не было...Натуральные шубы тогда не носили, но он мне привез четыре из Америки – искусственные, но очень шикарно сделанные.
- Виктор Сергеевич не обижался, что его, семикратного чемпиона мира, лучшим вратарем мира признали только в 1970 году?
- Нет, он никогда ни на что не обижался. Кстати, Саша Рагулин ценил его как вратаря не меньше, чем Третьяка. Владислав больше на публику играет, в нем преобладает артистизм, а в Викторе – надежность. И вообще, вот что я думаю... Если бы хоккейной команде тех лет, когда под руководством Тарасова и Чернышова играли Альметов, Локтев, Александров, разрешили бы сыграть сейчас с канадскими профессионалами – наши бы выиграли. Патриотизм тогда был...Без прикрас. Если дома играли гимн, Виктор вставал. И мы с дочкой поневоле за ним поднимались.
Из-за ревности схватился с боксером
- В том печальном эпизоде, когда Виктора Сергеевича отчислили из сборной перед чемпионатом мира 1969 года, некоторые обвиняют вас. Дескать, не дали мужу уехать вечерним поездом, попросили остаться еще на одну ночку. И он опоздал на тренировки, да еще в дороге с кем-то крепко выпил...
- Нет, это все не так было. На 8 Марта сборную на два дня распустили. Виктор приехал, мы выпили шампанского и легли спать. Когда вечером зазвенел будильник, Виктор сказал: «Да ну его, этот поезд! Мне так не хочется уезжать. Завтра улечу на первом самолете». И мне его так жалко стало... Утром он уехал в аэропорт – а там нелетная погода. А про то, что он выпил тогда, я и не слышала. Он просто опоздал на тренировки.
- Наверное, когда муж был в отъезде, многие к вам клинья подбивали?
- Да, клинья подбивали. Но я для этого слишком порядочный человек – не люблю грязь. Виктор был и остается моим единственным мужчиной. Хотя, по теперешним временам, это скорее недостаток. Мне легко было быть верной ему – он был замечательным мужчиной.
- И все-таки порой Виктор Сергеевич находил, к чему придраться. Говорят, он был очень ревнивым.
- Удивительно, но к моим поклонникам он меня не ревновал, Только к случайным знакомым. К родителям его воспитанников, например. Он домой редко кого водил, но если приводил, то я, естественно, накрывала стол. Ну и мужчины бросались мне помогать. А Виктор начнет что-нибудь вроде: «Вы там на кухне целовались...»
Однажды он за свою ревность пострадал. Никогда не дрался, а тут на меня замахнулся. А наш гость оказался бывшим боксером... Ну, они и сцепились немного. Эти срывы у него стали чаще, когда он ушел из большого спорта. Я это объясняю тем, что он увидел настоящую жизнь. Это сейчас спортсмены – самостоятельные люди, а тогда в сборной они были под постоянной опекой.
А вам самой ревновать не приходилось? Ведь вокруг Виктора Сергеевича всегда были поклонницы...
- Я не из тех, чтобы ездить, проверять... Я Виктору сразу после свадьбы сказала: «Если тебе больше со мной не захочется жить – уходи тут же. Я переживу». Что касается интимной жизни, то я к нему никогда претензий не имела. Ни в части ласк, ни в постели.
- И за все годы никакая другая женщина не маячила на горизонте?
- Маячили. И не одна. У него был какой-то роман. Я сказала: «Уходи». Но Виктор ответил: «Нет, я от тебя никуда». И не только сам не ушел, но и сделал все, чтобы не ушла я. А однажды какая-то «доброжелательница» позвонила мне и говорит: «Знаете, ваш муж сейчас находится в нашей квартире. Приходите по такому-то адресу и увидите много интересного». Я собралась, дошла, гляжу: да, его машина стоит у подъезда. Поднялась, мне открыли дверь и кивком головы показали, куда идти. Я зашла в комнату, а он там разговаривает с двумя девушками – одна из них ростом под два метра. Потом оказалось, что она баскетболистка. Я тут же развернулась и ушла, он – за мной. С тех пор я ничего подобного не делала – считала унизительным для себя. Вот говорят: «Жена сразу поймет, когда муж изменяет. Я ничего такого не чувствовала ни разу. Интереса ко мне Виктор никогда не терял.
На его ладони слетались стаи птиц
- Одни говорят, что Виктор Сергеевич был замкнут и немногословен. Другие утверждают, что человек он был веселый и юморной...
- Виктор был очень веселый. Он, как увидит Никулина, Леонова, Крамарова по телевизору, уже смеется. Ребят из «Торпедо» он постоянно разыгрывал. Врачу команды мышей как-то в чашку положил, Валере Кормакову в суп полбанки аджики бросил. Согласна, Виктор был немногословен, речь у него не очень была развита. В школе он учился на двойки и тройки, любил только математику. Но в своих оценках он был точным. Скажет два-три слова – и в самую точку. А лишнего говорить не будет. Кстати, дочь у нас такая же.
- Говорят, в семье Коноваленко всегда была самая модная музыка. И из каждой поездки Виктор Сергеевич вез новые пластинки.
- Да, пластинок у Виктора много было. У него была уникальная коллекция фокстротов, все самые модные твисты, «Битлз». Но сам слуха не имел, хотя потанцевать любил. Многие говорят, что Виктор был душой компании.
- А это правда, что он птиц очень любил?
- Еще в детстве он заработал денег и купил голубей. А из Австрии привез попугая. Когда Виктор шел на стадион, на его ладонь слеталось множество пичуг. У Виктора в кармане всегда было пшено, семечки. И я сейчас продолжаю его традиции - кормлю голубей. Помню, еще до свадьбы идем мы как то из парка, а под кустом мяукает полудохлый котенок. Виктор тут же его под рубашку посадил, забрал домой. А как Виктора обожали все окрестные собаки! У нас был сиамский кот – тогда единственный в нашем районе. Он как начинал по балконным перилам прогуливаться – толпы зрителей собирались под балконом! Вообще Виктор был очень жалостливый. На его глазах как-то машина сбила девочку - не насмерть. Так он потом не мог в себя прийти недели две. Пока у нас была машина, Виктор очень аккуратно ее водил. У нас не было ни одной аварии. Мне кажется, если бы он параллельно с хоккеем занимался автоспортом, он бы мог стать неплохим гонщиком.
Говорил, что умрет в 60 лет
- Говорят, Виктор Сергеевич весьма легкомысленно относился к своему здоровью. Даже после того как шведский нападающий Нильссен «помог» ему с множественным переломом переносицы, он, едва очнувшись на операционном столе, убежал от врачей и на следующий день опять вышел на поле. Случайно или нарочно, но ему опять задели по больному месту – и вся работа медиков пошла насмарку...
- Виктор никогда не говорил о боли, трудностях, травмах. Хотя был весь битый-перебитый. Он рассказывал: кто-то решил посчитать, сколько у него швов и шрамов, так на пятом десятке сбился. Один глаз у него практически не видел – сказалась давнишняя травма, когда он еще в «Торпедо» играл. Масок-то защитных тогда не было... А нога у него начала болеть, еще когда играл в сборной. Но Тарасов сказал: «Играй с болью». У Виктора был разрыв связок и мениска, а потом начал прогрессировать деформирующий артроз. Одна нога у него высохла и изогнулась. Здоровье Виктор потратил ни за что. Когда он был в большом спорте, мы жили нормально. Но на последующую жизнь не было заработано ничего...
- А с сердцем когда начались проблемы?
- Как-то, выписавшись из больницы, Виктор сказал: «Врачи говорят, у меня на сердце рубец». Он как-то сказал мне, что однажды на играх у него жгло в груди и нечем было дышать. Но Тарасов сказал: «Надо играть». не знаю, насколько это правда. Виктор и пошутить мог. По крайней мере, за год до смерти ему делали кардиограмму – никаких нарушений не было.
...Мне кажется, у него был инфаркт. Вскрытие мы не делали. Дней за пять до смерти он жаловался, что ему тяжело дышать. А это было 15 февраля, в юбилей Володи Солодова. Они, конечно, посидели, выпили. А поскольку Виктор плохо видел, мы с дочерью каждый вечер встречали его со стадиона. В тот вечер он, как нас увидел, даже заплакал, а такого он никогда себе не позволял. Идем домой, и он мне говорит: «Валя, плохо мне что-то...Дышать нечем». Я взяла снег, растерла ему грудь.А в день смерти он утром подошел ко мне: «Мне плохо. Дай чего-нибудь». Я спросонья буркнула: «Чего? Выпить, что ли?» - «Нет. Лекарства какого-нибудь». Но ни валидола, ни валокордина дома не нашли. Предложила нитроглицерин – он отказался. И ушел на стадион. Он умер на оперативке. Упал со словами: «Да разве они...». Накануне «Торпедо» опять где-то проиграло.
- Тяга к выпивке появилась, когда он ушел из большого хоккея?
- Да нет, в меру выпивал он всегда. Но постоянной пьянки не было. Хотя многие хоккеисты сейчас уже не скрывают, что выпивали даже перед игрой. И Рагулин об этом говорил, и Харламов... Когда Виктору сделали операцию, он почти перестал пить. Силой воли он обладал. Но, по-моему, он просто не видел смысла в том, чтобы совсем бросить пить. Алкоголиком он себя не считал. Виктор говорил: «Я умру в 60 лет». У него отец умер в этом возрасте от рака желудка.
- Выходя замуж, вы не чувствовали к Виктору Сергеевичу особой любви. Когда вы поняли, что любите мужа?
- В тот год, когда он умер. С тех пор не было ни дня, чтобы я не думала о нем. И чуть ли не каждую ночь мне снится сон, будто Виктор от меня ушел. Не умер, а ушел! Мне это объяснили так: не надо слишком часто ездить на кладбище. Я ведь каждые две недели у него бываю.
...Помню, незадолго до смерти Виктор сказал: «Надо же, 35 лет вместе прожили...» А я за что-то разозлена на него была и говорю: «Вот именно – 35 лет. Но вот любил ли ты меня?» И он единственное сказал: «Если бы я тебя не любил...» Это второй раз в жизни, когда он мне признался в любви. Тогда не заведено было говорить о своих чувствах Мы любили, но молчали. Это сейчас в «Санта-Барбаре» через слово: «Я тебя люблю». А мы любили не по-американски. Мы любили глазами, руками, сердцем...
Досье «НР»
Виктор Коноваленко (1938 1966) – заслуженный мастер спорта, восьмикратный чемпион мира, двукратный олимпийский чемпион.
Компетентно
Герман Сурков, хоккеист, играл в команде мастеров 15 лет:
- Коноваленко принадлежит прием отражения шайбы щитками. В момент броска он разворачивал щиток на 45 градусов, и шайба, попадая в него, отскакивала в угол хоккейной площадки, где становилась добычей защитников. В этом смысле игра Коноваленко выше игры Третьяка.