Георгий Демуров: "Чечетку перед власть предержащими не танцевал"
...До встречи с народным артистом России, звездой нашего драматического, юбиляром Георгием Демуровым оставалось полчаса - как раз достаточно, чтобы окончательно привести в порядок мысли, еще раз подумать о человеке, о котором собираешься поведать людям… Но вот незадача: неловко спрыгнула со ступеньки автобуса и сорвала каблук. Что делать?
"В магазины, где меня начинают узнавать продавцы, я перестаю ходить"
- Простите, меня задержали форс-мажорные обстоятельства: оторвался каблук, - начала я с порога, опоздав к своему герою на 35 минут. - Но нет худа без добра: аспиранты-химики помогли мне прибить его на место. А самое главное, этот случай напомнил мне о том, что мир полон добрых и отзывчивых людей. Я счастлива почти как в детстве!
- Я тоже вспоминаю детство, как лучший период моей жизни. В нем было много лучезарного, человеческого. И я тогда был еще не зашлакован и воспринимал все ясным умом, с верой в лучшее завтра.
- Значит, жизнь все-таки зашлаковывает? А что вы делаете для того, чтобы...
- А как же! Никуда не денешься.
- Все равно нарабатывается здоровый цинизм.
- Да, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Кто-то борется с этим, а кто-то ловко умеет приноровиться ко всему.
- А как вы боретесь?
- Вы знаете, фундамент залит настолько прочно, что его трудно сбить. А когда замечаешь в себе эту ржавчину, так стряхнешь ее с себя. Книжки стараешься читать сумасшедшие. Те, которые уже никто не читает, классику. Все то, что предано забвению большинством. И это как-то очищает. Их много, непрочитанных книг. Вот так и уйдешь в мир иной. А они продолжат стоят на полках.
- Как вы встретили свое шестидесятилетие?
- Очень печально. Если не сказать больше. Дело в том, что буквально в ночь позвонила дочь моего однокашника - мы вместе учились в театральном училище - Юрия Зилотина и сообщила мне, что папа скончался. И следующий день у меня начался с того, что я пошел на похороны. В день своего рождения. Ну и все дальнейшее. В пять - шестом часу вечера, совершенно замерзший - день был скользкий, мокрый, снежный - абсолютно продрогший, пришел домой. И ни на что другое, кроме как придти в себя, меня уже не хватило. Каждые 10-15 минут звонил телефон, я принимал поздравления. И все были озабочены-озадачены, почему я такой грустный. К девяти часам вечера подъехала милая женщина и вручила мне огромную открытку, в которой были совершенно любезные, очаровывающие надписи. Дело в том, что в этот вечер союз театральных деятелей справлял свою юбилейную дату - 10 летний юбилей, куда я, собственно говоря, был приглашен и пошел бы... А они там меня без меня отпраздновали. И вот я получил эту огромную - метр на метр открытку, которая была испещрена поздравлениями. Это немножко вернуло меня к жизни.
- То есть, чествования юбиляра не состоялось?
- Нет, и могу сказать, что это не про меня - сидеть в кресле в ожидании каких-то ужимок... Да и вообще, что такое юбилей? После пятидесяти лет обо всех юбилеях надо говорить если не шепотом, то, во всяком случае, без телодвижений...
- Вас гнетет ваш возраст?
- Да ничто меня не гнетет... Просто я не люблю. Один гениальный человек сказал, что юбилей после 50 лет - это генеральная репетиция похорон. (Смеется). Кто-то это любит, а я смущаюсь. Я человек застенчивый по природе. Я чувствую себя неуютно - не знаю, куда руки деть, что сказать... Другое дело - бенефис. Это работа. Наша профессия такая - товар лицом. Так что приходи вечером и смотри. Есть такая категория людей, которая это любит. Я считаю, что артист должен быть овеян какой-то тайной. Я совершенно не понимаю этого стриптиза в лице целого ряда артистов, которые устраивают шоу из своей личной и творческой жизни и готовы все рассказать. Я не сторонник этого. Есть вещи, которые никого не касаются.
- Все это как-то меня обошло. Если я и тщеславен, то исключительно в работе. Я перестаю ходить в магазины, где меня начинают узнавать продавцы. Хочется оставаться неузнанным. Теряешь свободу какую-то... потому я очень люблю гастроли - приезжаешь в чужой город, где никто тебя не знает и как-то легче дышится...
- То есть, проявления звездной болезни вас миновали?
- Абсолютно. Напрочь.
- Как вы прожили эти 60 лет? Чем вы довольны, что было не так?
- Нет, меня ничто в себе не устраивает. Я всегда чем-то в себе недоволен. Вот тоже морока - не знаю, как с этим быть... Чтобы я ни делал, мне кажется, я делаю это не так и мене стоило сделать иначе.
- Это касается творческой части?
- И творческой, и бытовой. Я могу на гастролях стирать себе носки и быть недовольным, как я это сделал. Или чистить утром морковку и даже не поцарапав об терку палец, все равно быть недовольным.
- А что вас в себе не устраивает?
- О себе самом? Не знаю... Да ни черта не нравится! Мне даже смотреть на себя перестало нравиться. Я не озабочен собой. Поверьте мне, я говорю искренне, не кокетничая.
- Бытует мнение, что красивые мужчины - тем более добившиеся успехов, как в вашем случае, склонны к самолюбованию...
- А я никогда не считал себя красивым мужчиной. Если говорить о мужчине, то критерии должны быть другого рода. Если мужчина хоть чуточку красивее обезьяны - это уже хорошо. А вот женщина может быть озабочена мыслью, как выглядеть еще лучше. А мужчина должен быть надежным, сильным, в меру неглупым.
- Секс-символ
- Я абсолютно к этому не стремился и те, кто напридумывали это, значит, таким они меня поняли и ощутили.
- Но вам льстит, что о вас так говорят?
- Ну честное слово - нет. Наоборот, я начинаю смущаться, перевожу разговор на другую тему, что хочу сделать и сейчас - подвести вас к тому, чтобы мы эту тему закрыли. Что толку талдычить - секс не секс, символ не символ, мужик не мужик... Кто знает, тот знает. А другие если хотят узнать, пусть
- обращаются?
- добиваются. Как и всего в жизни.
- Кое-кто говорит, что Демуров работает на женскую часть аудитории.
- Не знаю, какие ухватки и манеры имеются в виду, но если женщинам так кажется, то я рад этому.
- Так кажется мужчинам. Это мнение я слышала именно от мужчины.
- Да? И что они утверждают, что я работаю на их жен больше, чем на них? А на кого же мне работать? Конечно, меня женщин интересуют больше, чем мужчины.
- Вам случалось много гастролировать?
- О той публике, которая ходит в театр. Когда театр переполнен, то эта публика и есть та публика, которая мне нравится. На сегодняшний день публика больше стала ходить в театр на предмет развлечься. В это, наверно. Я в меру возможного стараюсь не идти на поводу у публики, особенно в комедии. Борюсь с тем. Если они начинают шибко реагировать на тот или иной смешной трюк, то я стараюсь не очень поддаваться. Хотя это спорно. Всегда приятна такая живая реакция.
- Постойте, разве смех - это не признак того, что работа удалась?
- Да, но ведь артист может переборщить и перейти не в очень вкусные крайности... Тут надо уметь соблюдать меру.
- Мне стало известно о вашей боевой юности. Когда вы участвовали в побоищах с почаинской шпаной...
- Да было такое время. Мы были молодыми и у нас были девушки, и кто-то к ним проявлял повышенный интерес... Приходилось наводить порядок. Была тут такая "голубая дивизия" - помахались, разогнали... Это были не единожды. Молодой, здоровый... Иногда даже выдумывал что-то такое, чтобы кому-то съездить. Я занимался боксом - надо же было применить свои навыки драчуна? Потом, чувство справедливости. Оно во мне было всегда. И когда я чувствовал, что человек не прав, хотел как-то призвать его к порядку.
- Пусть не словом, а действием? Как вы сейчас призываете к порядку?
- Ну, если кто-то кого-то обижает, ну неужели я пройду? Ноги сами понесут. Я не могу спокойно смотреть на проявление хамства, хулиганства.
- Это правда, что вы так и не закончили театральное училище?
- правда. Я там не сдал один предмет и потом на это уже не хватил времени. Так что в назидание последующим поколениям диплом остался в театральном училище.
- То есть вы человек без образования?
- Нет, я с образованием, но без диплома.
- Мне рассказали, что вы спасли на Днепре двух актрис. Хотя сами не умели плавать.
- Да, было не понятно, кто кого спасает. Было очень смешно. Я помню, я начал швырять их к берегу, а сам уходить на дно. Когда они были на берегу, я еще оставался там в какой-то воронке...
- А много у вас было в жизни случаев, когда вы подвергали свою жизнь риску?
- Да, было. Но как-то сразу не вспоминается. А выдумывать не хочется. Я рисковый и азартный человек. Но в азартные игры я не играю. Такая есть игра - она становится очень популярной и в России - нарды. Вот я, помню, такие сражения, такие баталии. Зная за собой это качество, я стараюсь избегать. Да, собственно говоря, и некогда.
- А плавать вы научились?
- Да, научился. С этим связана очень забавная история. Я ее описал в своей книге о Вацлаве Яновиче Дворжецком. Дело было на гастролях, в Одессе. Я очень устал, и решил отдохнуть. Все больше лежать, больше есть, отдыхать. Лежал на пляже, положив на глаза полотенце. Вдруг слышу родной голос Вацлава Яновича. Он очень любил меня, относился ко мне нежно, по-отечески. "Здравствуйте, князь". А рядом - совершенно потрясающая девушка. Он мне представил ее как племянницу. "Ты, говорит, постереги наши вещи, а мы пока искупнемся" и направились к морю. И когда они уже далеко уплыли, я, сам того не понимая, очутился между ними. Может, кому-то и показалось со стороны, что я плаваю каким-то особым, новым стилем, но я просто размахивал всеми конечностями. Просто меня как-то встревожила его племянница. Это вызвало бурю восторгов с его стороны. Он знал, что я не умею плавать и всегда меня за это осуждал. Я тогда занимался культуризмом, выглядел угрожающе эффектно, а плавать не умел.
- А племянница как отнеслась?
- А племянница оказалась не племянницей. Оказалось, что он подговорил продавщицу мороженого. Он был человеком очень остроумным, фантазером, да и выглядел красавцем. Вот он и попросил ее сыграть племянницу, чтобы вызвать во мне ревнивые чувства. Она, выполнив свое дело, тут же басом попрощалась и на меня даже не взглянула.
- Мне было 15 лет, и я переправил в своем ученическом билете целых три года. На штангу принимали только после 18 лет. К 18 годам я имел уже спортивный разряд. В нашей среде был культ красивого тела. В Тбилиси, где я жил, все мои друзья и приятели были спортсменами. Бокс был уже позднее. Но однажды тренер мне сказал - после моей победы - сказал мне: "Не быть тебе боксером". Я был удивлен: выиграл же! "Ты не умеешь ненавидеть противника". Когда я чувствовал, что выигрываю, я переставал боксировать на добитие противника. Но потом настало время, что я перешел на то, что стал читать книжки.
- какие?
- А книжки самые те, которые никак не соответствовали ни возрасту, ни остальным параме6трам. Я, как правило, сидел на задней парте. В сумке у меня чаще всего оказывались не учебники, были "Нана" Золя, Мопассан. У меня дома прятали ключи от библиотеки, но я умудрялся туда проникнуть...
- До седьмого класса я был круглым отличником, но в седьмом классе произошло событие из ряда вон выходящее...
- Вы влюбились?
- Хуже. Дело в том, что тогда были отдельные школы - мужские и женские. И когда мы попадали на ту улицу, где учились девочки, у нас менялась походка, мурашки ползли по телу. От одного сознания того, что за этими окнами стенами учатся девочки. И вот после каникул я прихожу в класс и о, боже, девочки, много девочек... И рядом сидела Тамара Рыбальченко, буквально в трех сантиметрах от меня! Боже ты мой! Я в течение первого полугодия не мог выйти к доске, даже если знал предмет, говорил: "Не знаю" и получал двойку. В первой четверти у меня было двенадцать двоек и три по поведению. На мне это сказалось таким образом, но были и настоящие драмы и трагедии. Это было так грубо, неожиданно...
- Профессия актера склонна к вредным привычкам...
- Все это качества индивидуальные. Просто профессия такая она на виду. А инженеры и врачи позволяют себе гораздо большее. Артисты - народ-трудяга, дело наше сложное...
- А как с вредными привычками у вас?
- Немного курю. Других склонностей нет. Я люблю быть здоровым. И даже тогда, когда есть какой-то повод выпить, я выпиваю очень умеренно. Мне дороже свое состояние на следующий день. Здоровьем я не занимаюсь. Но есть у меня одна болезнь, которой я болею даже тогда, когда не болею. Когда на меня нападает совершенно дремучая лень. И тогда я звоню и говорю: "У меня радикулит".
- То есть никаких артистических дебошей?
- Нет, не подвержен. Это богема! Все гораздо прозаичнее: надо и на рынок успеть, и что-то приготовить, и внуков в музыкалку забросить, и сорочку себе постирать, если жена не успевает, и почитать... И самое главное - поработать. Если артист не в форме - он ничего не сделает на сцене.
- Вы великолепно, прекрасно выглядите.
- Когда мне было очень много лет - сорок пять - я думал: "Что же будет в шестьдесят?" Бреюсь холодной водой, первым попавшимся мылом, которое попадется под руку
- Хозяйственным?
- И хозяйственным тоже, когда нет другого. И совершенно не понимаю, как это можно на подушку особым образом класть лицо, чтобы не вызвать морщин у глаз.
- То, что у вас сейчас есть, вы обязаны только природе?
- Абсолютно. Маме с папой.
- Театральное закулисье - это такой мир.
- Да никаких особых интриг нет - все это досужие разговоры, легенды. Ну, есть... а на какой работе этого нет? Я тут разговаривал с одним военным - у них интриги почище, чем у нас. Нам далеко до них. Конечно, и у нас происходят такие вещи: артисту кажется, что это его роль, а ему не дали...
- Но говорят, что именно в вашей профессии можно многого достичь путем служебного романа. - (смеется) Ну, наверно... Есть счастливицы... (сурово) Работать надо. Трудиться. Если не это, ничто не поможет: ни любовник, ни муж, ни какое протеже.
- А вы вообще ходите в театр?*
- В Москве, Ленинграде. В последний раз я был на Виктюке. С этим режиссером. Я имел счастье дважды быть занятым в его спектаклях. Это маг, чародей. И вот, даст Бог, у нас намечается такой проект... Пока это все разговоры, но если это произойдет, то я могу считать, что боженька в третий раз сделал мне подарок. Если Бог даст, я сыграю Воланда в "Мастере и Маргарите". Мы, актеры, люди суеверные...
- Мне все роли нравятся. Я солдат. Есть роль, и я ее должен сделать, постараться не повториться сделать так, чтобы это было интересно.
- У каждого таланта есть поклонники...
- Все это имеет место. Но не более того.
- А бывают курьезные случаи?
- Бывает, кто-то очень настырно звонит. Тогда просто перестаешь подходит к телефону. Это было чаще по молодости. Но всегда есть проходные дворы...
- случались ли у вас романы с поклонницами?
- Скорее всего, они потом становились поклонницами.
- Что вас может... встревожить в женщине?
- Прежде всего - доброта. Красота? я уверен, что некрасивых женщин нет.
- Вы думаете, моя жена не умеет читать? Вот я вас сейчас расскажу, что я о женщинах думаю... а мы с ней прожили 35 лет бок о бок, четыре раза при этом поссорившись. На предмет того, правильно ли зашторена занавеска.
- Если бы я был хозяином, разве бы я их делал. Хозяин - это тот, за которого все делают другие. Я хозяйством занимаюсь тогда, когда этим не успевает заниматься жена. И вообще, у нас нет такого насильственного разделения.
- Люблю готовить, но не готовлю. Жареная картошка и яичница. Я не привередлив.
- Работа на ширпотреб - это вас удручает?
- Это удручает, это ранит. Но мы, к сожалению, живем в такое время - плебейское время, когда очень трудно этому противостоять. Но надо, чтобы не потерять себя. Тут стоит вопрос касс - ведь театр должен зарабатывать. Поэтому многие допускают компромиссы.
- У многих власть предержащих людей есть свои любимые артисты
- Никогда не чувствовал на себе заботу власть предержащих. Никогда никуда не приглашался, а если и приглашался, то, мотивируя нехваткой времени, отказывался. Не умею исполнить чечетку, рассказать стишок, дабы усладить ухо. Вечером на спектакль добро пожаловать любой.
- В богемных семьях часто живут "открытым браком". Об этом деликатно говорил еще Муслим Магомаев...
- Не понял, не понял... А это что такое, просветите меня... А-а, нет, у нас абсолютно традиционный брак, доверие и взаимопонимание. Если я прихожу поздно, она знает и верит, что я содержался исключительно по женам. То же самое и я. Проблема ревности? Конечно, какие то мысли иногда возникают. Мы же живые люди... Но разум берет верх.
"Светская жизнь" о Георгии Демурове.
Родился в Тбилиси. Настоящее имя - Геварг Демурян. Если бы не стал актером, стал бы музыкантом. Пока жена не окрикнет на пороге, что брюки мятые. ничего не заметит. Жена - Татьяна - заслуженная артистка, служит в театре кукол. Вместе 35 лет.